В начале августа журнал «Русский репортер» представил результаты исследования, целью которого было определить сто главных песен на русском языке за последние сто лет (1917-2017).

Речь идет о песнях — культурных кодах, песнях, ставших народными. Без них мы не можем теперь представить тот или иной жанр, да и вообще нашу культуру. «Мы обратились к экспертам: музыкантам, музыковедам, музыкальным критикам, продюсерам и организаторам фестивалей, а потом запустили голосование», — пишут коллеги-журналисты.

На 72-м месте в рейтинге оказалась песня уроженца Череповца, поэта Александра Башлачева «Время колокольчиков». Эту композицию называют не иначе, как «гимном и исповедью целого поколения». Творчество Александра Башлачева — это нечто большее, чем просто тексты для исполнения под гитару, они интересуют и литературоведов, и лингвистов.

Дело в том, что поэт не просто мастерски пользовался речевыми средствами русского языка, но и по-новому осмыслял, скажем, фразеологизмы, фольклорные образы, целенаправленно и осознанно работал со словом на уровне морфологии, а с предложениями — на уровне синтаксических моделей. Представляем обзор мнений о языке его произведений. Они принадлежат ученым-филологам из разных городов.

Прикоснулся к корням

Филолог Алексей Бойков (Ярославль) изучил лексический состав текстов Александра Башлачева и представил свои выводы в кандидатской диссертации «Языковые особенности поэтического идиолекта А.Н. Башлачева». Исследователь сделал вывод, что лексика раннего и позднего периода в творчестве поэта значительно отличается и отражает изменения в мировоззрении поэта. «В текстах раннего и среднего периодов осуществляется детализация таких денотативных (предметных. — Прим. ред.) сфер, как «Быт», «Человек как живое и социальное существо», «Движение», — считает Алексей Бойков.

Лексика этих сфер у Башлачева очень богата: слова в его текстах редко повторяются и создают «конкретно-сенсорные образы городского пространства, в котором обитает человек». В организации этого пространства участвуют существительные, называющие здания и строения, детали интерьера, предметы одежды, многочисленные спиртные напитки и табачные изделия, наименования городского транспорта. «Человек мыслится как социальное существо, жестко закрепленное в социуме своим профессиональным статусом: профессиональная лексика отличается разнообразием (гипнотизер, шофер, главврач, маршал, режиссер и др.)», — утверждает филолог.

Святослав СВИРИДОВ, филолог: Может сложиться чувство (фактически, конечно, обманчивое), что Башлачев листает страницы отечественного языкознания.

Но всё меняется в поздний период. Что важно и интересно, к позднему творчеству филологи относят порядка 20 текстов, написанных в срок менее года — примерно от песен осени-зимы 1985 года, вошедших в «Агеевскую» и «Таганскую» фонограммы, до «Вишни», написанной в мае 1986 года. Поэт начинает писать о вещах сакральных для всей русской нации: о роде и Родине, о вере и безверии, о духовных корнях народа. «В поздний период человек осознается в системе родственных отношений и половозрастных отличий, что выражается в увеличении доли терминов родства и наименований лиц по полу и возрасту. Из наименований лиц по профессии остаются в основном концептуализированные народным сознанием или литературной традицией лексемы: плотник, кузнец, мельник и т.п.», — отмечает Алексей Бойков. То есть именно так, обращаясь к лексическим кладовым русского языка, поэт и создавал сакральные тексты такие, как «Время колокольчиков».

«Прорыв в высшее бытие»

Очень многие филологи обращаются к теме фразеологизмов в творчестве Александра Башлачева. К примеру, вот научная работа студента МГУ Виталия Литвиненко «Лингвокультурологический анализ фразеологизмов в поэзии Александра Башлачева». Автор приводит отрывок из стихотворения «Время колокольчиков»:

• Но сколько лет лошади не кованы.
• Ни одно колесо не мазано.
• Плетки нет. Седла разворованы,
• И давно все узлы развязаны.

«Это четверостишие состоит из множества фразеологических конструкций», — замечает Виталий Литвиненко. Главенствует в этом кусочке текста образ России как мчащейся тройки. Он был создан Николаем Гоголем, но стал устойчивым архетипом в сознании народа. Башлачев развивает этот образ и приписывает ему иные черты: Россия-тройка у него не мчится, потому что «лошади не кованы», «седла разворованы». «Плетки нет»: в этом выражении содержится отсылка к выражению «кнутом и пряником», то есть в наши дни ни пряником, ни кнутом не сдвинуть тройку-Россию с места. «И давно все узлы развязаны» — здесь автор указывает на выражение «разрубить узел».

Так Башлачев связывает периоды развития России в единую цепь: в мифологический период тройка летела, в наши дни она стоит на месте, в будущем — ей нет смысла начинать движение («И давно все узлы развязаны»). Мы рассмотрели только одно четверостишие, но так построена и вся песня «Время колокольчиков»: в ней каждый образ имеет многовековое смысловое наполнение и каждый интуитивно осознается как родной носителями русского языка.

Несколько работ текстам Башлачева посвятил и филолог из Калининграда Святослав Свиридов. «Если бы Александр Башлачев, подобно символистам, описал свою поэтическую биографию в метафорах пути, то получился бы путь взыскания смысла, ведущий через чувство небытийности сущего, через переживание реальности людской жизни и смерти — к прорыву в высшее бытие», — пишет Святослав Витальевич в статье «Поэзия Александра Башлачева».

Исследователь так описал отношение нашего земляка к поэзии в целом: «Словесное искусство не больше не меньше как являет человеку неизъяснимое, в том числе божественное (на языке символистов, realiora), и обратно — человека божественному. Поэтому словесное искусство не может быть товарным, придуманным, искусственным. Искусство естественно, как и язык; оно не сочинение, а реальнейшая реальность...»

Совместный проект газеты «Премьер» и Управления информационной политики Вологодской области