Вологжане всё чаще пользуются процедурой личного банкротства, но отнюдь не для всех она проходит безболезненно.

Вологодская область уже не первый год остаётся одной из российских столиц банк­ротства.

Рост общего числа заявлений о банкротстве в 2018 году замедлился. Однако налицо рост числа банкротств физических лиц: количество исков по этой категории впервые в регионе перевалило за отметку в тысячу штук.

Ни с чем

Бывший предприниматель из Вологды Алексей Павлов (здесь и далее имена и фамилии волог­жан-банкротов изменены) брал кредит для поддержки бизнеса, которым он ранее владел совмест­но со своим довольно известным в регионе компаньоном. Однажды партнёру потребовались большие деньги, и вологжанин взял кредит, а совладелец фирмы стал поручителем и одновременно конечным получателем денег.

Поначалу проблем с выплатами не было. Но в один прекрасный момент компаньон перестал вносить деньги в банк, уйдя на банкротство как частное лицо. Пришлось банкротиться и Алексею, ведь на него свалился долг в размере более 100 миллионов рублей. «До этого момента я если и занимал деньги, то всегда отдавал, причём старался сделать это даже раньше срока. И когда на меня свалились эти миллионы, для нас с супругой это было большим шоком. Все судьи нам сочувствовали, ведь всё видно из обстоятельств дела, но никто ничего не мог поделать, закон есть закон», — сетует мужчина.

Сложнее всего объяснять членам своей семьи, что теперь придётся отказывать себе во всём. «Я давно привык отказывать себе во всём. Самая большая проблема в том, что нужно на что-то кормить семью, содержать её. А остальное всё ерунда. Четыре года этой «войны» унесли немало здоровья и сил, а наша семья в итоге осталась ни с чем», — констатирует Алексей.

Почти все доходы должника идут кредиторам, приставы арестовывают счета, и пространства для манёвра у него почти нет. «На что живут человек и его семья, никого вообще не интересует. Конечно, можно написать заявление в соцзащиту, но я не верю, что можно получить какую-то помощь. Изымают все транспортные средства, начинаешь ездить на автобусе, а не на машине, но это не такая большая проблема. Сложнее привыкнуть, что ты не можешь оперативно получить квалифицированную медпомощь, на частную медицину нет денег, а чтобы попасть к врачам-специалистам в государственной поликлинике, порой приходится ждать месяцами. То же касается и членов семьи», — рассказывает бывшая бизнесвумен Оксана Шмелёва, которая проходит процедуру банкрот­ства прямо сейчас.

Должник теоретически может лишиться и единственного жилья. 

Крушение надежд

По словам вологжан-банкротов, много нервозности доставляют визиты судебных приставов. Именно это порой оказывается причиной семейных скандалов, но о подробностях таких ситуаций собеседники «Премьера» говорить отказываются.

Другая крупная проблема для семьи — это механизм погашения долгов. Продаже подлежит всё имущество семьи за исключением единственного жилья. У второго супруга есть два базовых варианта. Во-первых, он может дождаться торгов, а потом получить свою долю деньгами. Во-вторых, он может внести в конкурсную массу деньги за свою долю собственности и остаться при своём. Однако если у супруга-банкрота не хватит денег на погашение долгов в рамках процедуры, то тогда раскошелиться придётся и его второй половинке.

Многим приходится разводиться ещё до банкротства, чтобы попытаться спасти имущество хотя бы своего супруга. Но бывшие муж и жена также участвуют в процедуре банкротства, как и действующие, если только развод не оформлен в судебном порядке с разделом имущества.

Должник теоретически может лишиться и единственного жилья. В конце 2018 года Верховный суд отменил решения нижестоящих инстанций, которые отказывались включить в конкурсную массу квартиру должника, «который злоупотребил правом, пытаясь уйти от уплаты долга». Дело возвращено на рассмотрение первой судебной инстанции.

В несколько иной ситуации оказалась вологжанка Ксения Матвеева, процедура которой завершилась в 2017 году. У неё была непогашенная ипотека на трёхкомнатную квартиру, где она жила вместе со своими детьми. Квартиру у неё отобрали из-за того, что женщина перестала выплачивать долг по ипотеке. Тем не менее жильё было продано именно в рамках процедуры банкротства, а интересы должницы при оформлении документов представлял конкурсный управляющий.

Судебная практика знает пример, когда женщине пришлось отвечать за долги покойного супруга, с которым они юридически в браке не состояли. Елена Макарова в подобной ситуации не стала вступать в наследство, но банки использовали в качестве довода во время взыскания долгов наличие общего с покойным ребёнка. В итоге женщина оказалась дол­жна кредиторам умершего мужа несколько миллионов рублей, которые отдать не было никакой возможности. Процедура банк­ротства длилась год, в процессе Елена лишилась лишь автомобиля: «Денег, по моим меркам, ушло немало, но вполне посильное количество, но в итоге я и моя дочка избавились от обрушившихся на нас неприятностей».

Председатель Арбитражного суда Вологодской области Игорь Чапаев отмечает, что процедура банкротства — одно из самых сложных явлений в юридической практике: «Законодательство сложно и для юристов, и даже для судей, а для обычного гражданина тем более, поэтому защитить его интересы может только квалифицированный юрист».